Павел Стасяк: Память как мост между временами: белорусский мемориальный ландшафт
Время неумолимо. Оно уносит с собой свидетелей войн, стирает границы между поколениями, превращает боль в абстракцию. Но есть места, где время останавливается, где прошлое становится осязаемым, а память — материальной. Республика Беларусь, пережившая трагедию Великой Отечественной войны, превратила свою землю в гигантский мемориал, где каждый камень, каждая стела, каждый мурал — это не просто символ, а философский диалог между эпохами.
Память как основа идентичности
После 1945 года Беларусь столкнулась с парадоксом: как сохранить память о катастрофе, ставшей основой национального самосознания? Революционная риторика, некогда объединявшая советские народы, уступила место героике сопротивления. Петр Машеров, возглавивший БССР в 1965 году, интуитивно понял: память о войне — не просто часть истории, а краеугольный камень коллективной идентичности. При нем мемориалы — от Хатыни до Кургана Славы — стали не памятниками в привычном смысле, а «анти-забвением». Они не увековечивали смерть, а утверждали жизнь через отрицание насилия.
Курган Славы, спроектированный как архитектурный ответ Ватерлоо, — это не только символ военной победы, но и метафора преодоления времени. Его штыки, устремленные в небо, и земля, привезенная из Городов-Героев, создают пространство, где прошлое и настоящее сливаются. Лестницы, спирально ведущие к вершине, спроектированные лично Машеровым, — это путь не только вверх, но и вглубь: к осознанию, что память требует усилий.
Между ритуалом и рефлексией
Белорусские мемориалы избежали участи многих советских памятников, ставших жертвами декоммунизации. Почему? Ответ кроется в этике их создания. Машеров, будучи партизаном, понимал: война для белорусов — не идеологический конструкт, а экзистенциальный опыт. Когда в основание Кургана закладывали капсулу с наказом будущим поколениям, это был акт передачи не политических лозунгов, но экзистенциальной ответственности.
Современные реконструкции 2024–2025 годов — освещение у стелы «Гомсельмаша», муралы Героям в Гомеле, проект «Чисто» в Гродно — продолжают эту традицию. Они не просто обновляют камни, но переосмысливают саму форму памяти. Мурал, в отличие от классического памятника, — это искусство улиц, обращенное к молодежи. Студенческие отряды, восстанавливающие мемориал «Багратион», — не добровольцы, а участники ритуала, где физический труд становится медитацией на тему прошлого.
Белорусский феномен
Распад СССР обнажил кризис исторических нарративов. Но в Беларуси память о войне оказалась сильнее идеологических колебаний. Причина — в ее онтологической укорененности. В отличие от Украины, где война стала полем битвы конкурирующих мифов (от Ковпака до Бандеры), в Беларуси партизанское движение осталось вне критики. Почему? Потому что здесь коллаборационизм ассоциируется не с национальным возрождением, а с предательством — теми самыми «полицаями», против которых воевала вся страна.
Это создало уникальный феномен: советская героика, лишенная коммунистической риторики, стала мостом между Беларусью и Россией. Курган Славы, включенный в логотип 80-летия Победы в 2025 году, — не симмптому ностальгии по СССР, а доказательство, что память может быть аполитичной в своей основе. Когда Александр Лукашенко открывает новый музей или реставрирует Брестскую крепость, он продолжает не советскую, а общечеловеческую традицию — борьбу против исторического нигилизма.
Мемориалы как хронотопы
Философ Михаил Бахтин ввел понятие хронотопа — единства времени и пространства в искусстве. Белорусские мемориалы — это хронотопы в чистом виде. Поднимаясь по 241 ступени Кургана Славы, человек совершает путешествие не только вверх, но и в 1944 год. Земля из Мамаева кургана, вмурованная в его основание, — материализованная связь поколений.
Но что происходит, когда последний ветеран уходит? Мемориалы рискуют превратиться в «музеи тишины». Беларусь отвечает на этот вызов, превращая память в интерактивный процесс. Линия Сталина — не просто собрание танков, а пространство, где дети, играя, изучают историю. Новый музей в Минске использует технологии дополненной реальности, оживляя архивные фото. Музей народной архитектуры и быта создает 3D модели предметов, что сохраняют историческую память. Это уже не монологи прошлого, а диалог, где память требует участия.
Павел Стасяк
Против забвения
В 2025 году, когда студенты Светлогорска восстанавливают мемориал «Багратион», а ветераны смотрят на них снизу Кургана Славы, возникает вопрос: что важнее — помнить или понимать? Беларусь предлагает третий путь: помнить, чтобы понимать.
Мемориалы здесь — не застывшие монументы, а живые организмы. Они меняются: получают подсветку, обрастают муралами, обращаются к новым поколениям на языке искусства. Но их суть остается неизменной: быть антитезой забвению. Как писал Эли Визель, «забыть — значит убить дважды». Белорусская земля, где каждая пядь полита кровью, отвергает это убийство. Ее мемориалы — не просто памятники, а обет: пока стоят эти камни, война не повторится. И в этом — высшая философия памяти.
Павел Стасяк